Felling and pruning of trees leicester

Read Online (Free) links on page scans, which are not currently available to screen readers. To access this article, please contact JSTOR User Support . We’ll provide a PDF copy for your screen reader.

With a personal account, you can read up to 100 articles each month for free.

Already have an account? Log in

Log in through your institution

• Access everything in the JPASS collection
• Read the full-text of every article
• Download up to 10 article PDFs to save and keep

• Access everything in the JPASS collection
• Read the full-text of every article
• Download up to 120 article PDFs to save and keep

Origin of standing animals, meat circuit: The formation of bone assemblies in the context of a traditional festival in Sumba (Indonesia) An ethnoarchaeological investigation

Anglo-Saxon studies on the economics of feasting have made us aware of the existence, in non-state societies with hierarchical or stratified organization, of forms of livestock farming in which the ritual use of the main domestic animals plays a central role. The most significant works have mainly concerned South-east Asian companies (Hayden, 2001, 2003 and 2009; Adams, 2016). The pig and the buffalo are the main domestic animals there. They are considered ritual goods and are only slaughtered and consumed, with notable exceptions, in a festive context. The choices in terms of herd management are conditioned by the need to satisfy the needs of the ritual. The slaughter is seasonal and the consumption over the year is therefore irregularly distributed. The animals slaughtered during the parties are provided partly by the organizer and partly by his biological parents and his relatives. If most of the meat is consumed on site, a significant part is however the subject of sharing and “decentralized” consumption. The centripetal circulation of the standing animals and the centrifugal circulation of the meat parts is carried out along the lines of kinship. Since the ritual takes precedence over any other consideration, certain aspects considered elsewhere as crucial only play a secondary role here. This is the case, for example, of the constraints linked to the reproduction of herds. If the ethnoarchaeological works cited give us a good general characterization of the feasting economy, they only indirectly evoke the archaeological consequences of this way of conceiving the role of domestic animals. It is this gap that motivated the organization of our project, one of the objectives of which is to conduct a detailed analysis of the circulation of live animals and the shared meat circuit within the framework of the feasting economy. This article presents a detailed analysis of a particular party that took place in June 2016 in the village of Tarung (Sumba Island, Indonesia). It leads to a beginning of epistemological reflection on the conditions for the production of interpretations in the field of archaeozoology of societies of recent prehistory. Since the 1990s English-speaking studies on the feasting economy have shed light on the existence, in non-state hierarchically organized or stratified societies, of forms of breeding in which the ritual use of the main domestic animals plays a major role. The most landmark studies have dealt mainly with societies from south-eastern Asia (Hayden, 2001, 2003 and 2009; Adams, 2016), with a specific focus on the populations from Toraja land (island of Sulawesi, Indonesia) and the island of Sumba (Indonesia). The fact that these areas have long remained isolated is a positive aspect, since the effective takeover by the Dutch colonizers and the arrival of the first religious missions occurred only at the beginning of the twentieth century. Despite the Christianization of most of the local population, traditional practices and in particular feasts with mass slaughterers of buffaloes and pigs have persisted, and this is what motivated our decision to initiate an ethno-archaeological research project dedicated to the conditions of formation of bone assemblages within the frame of a feasting economy. Pig and buffalo are the main domestic cattle involved. They are considered as ritual goods and,

за заметными исключениями, их забивают и употребляют в пищу только на пиршествах. Во время наиболее значимых церемоний, а именно тех, которые проводятся по случаю похорон или реконструкции дома предков, в массовых забоях часто участвуют несколько десятков животных. Эти церемонии всегда двумерны, как религиозные (жертвоприношение), так и социальные (забитые животные представляют собой показные знаки богатства и престижа). Количество потребляемых товаров зависит от социального статуса, достатка и от того, насколько организатор вовлечен в социальную конкуренцию. Выбор, определяющий управление скотом, обусловлен необходимостью удовлетворения потребностей в ритуале. Основными характеристиками системы разведения являются следующие: 1) Сезонный забой скота, поскольку основные пиршества происходят в основном в сухой сезон, после сбора риса. Таким образом, потребление неравномерно распределяется в течение года. 2) Забитый скот частично предоставляется организатором праздника и частично его биологическими родственниками и сообществом. В результате разнообразие источников велико, поскольку внешний скот может поступать из нескольких поселений и, часто, из большого числа домашних хозяйств. 3) Хотя большая часть мяса потребляется на месте, в частности, на банкете, проводимом во время застолья, значительная его часть, тем не менее, распределяется, это “децентрализованное” потребление часто касается нескольких сотен домашних хозяйств. 4) Главные праздники проходят только в главных деревнях, в которых есть один или несколько домов предков. Поскольку крупный рогатый скот, в частности буйволы, обычно разводят во второстепенных деревнях, места размножения и места, где происходит большая часть потребления, значительно разобщены. 5) Центростремительное движение живого скота и центробежное движение кусков мяса следуют линиям родства. 6) Поскольку ритуал стоит выше всех других соображений, некоторые аспекты, которые в других местах могут рассматриваться как решающие, здесь играют второстепенную роль. Это, например, относится к ограничениям, связанным с воспроизводством домашнего скота. Упомянутые выше этноархеологические исследования дают хорошую общую характеристику пиршественной экономики, но археологические последствия, вытекающие из этой концепции роли домашнего скота, рассматриваются лишь косвенно. Этот недостаток данных побудил нас создать этот проект, который принял форму двух миссий на местах, проведенных в 2015 и 2016 годах. Одна из целей состояла в том, чтобы провести детальный анализ оборота живого крупного рогатого скота и разделяемых порций мяса в рамках экономики застолья. Экономический и социальный контекст исследуемых районов, а также теоретическая модель обращения крупного рогатого скота и разделяемых порций мяса были представлены в предыдущей статье (Jeunesse, 2016a). Это второе исследование представляет собой подробный анализ одного конкретного праздника. Он основан на инвентаризации и систематическом точном определении всех доноров живого крупного рогатого скота и всех получателей мясных порций. Первая часть описывает традиционный праздник, состоявшийся в июне 2016 года в деревне Тарунг (остров Сумба, Индонезия). Хотя это была довольно скромная церемония, было привезено 21 животное примерно из десяти различных поселений, и более 600 порций мяса было роздано и потреблено по меньшей мере в 30 различных поселениях, расположенных на площади в сто квадратных километров.

Таким образом, кости одного-единственного животного, скорее всего, окажутся разбросанными по дому организатора, другим домам деревни, в которой он проживает, и различному количеству других домов, расположенных в нескольких разных поселениях. Таким образом, кости будут распределены между основной мусорной структурой, непосредственно связанной с банкетом и церемонией, и большим количеством вторичных мусорных структур. Вторая часть рассматривает в перспективе основные полученные результаты. Модель, разработанная в этом исследовании, может считаться действительной по крайней мере для двух районов Индонезийского архипелага (Сумба и земля Тораджа), и первый обзор доступной литературы позволяет нам считать, что ее основные аспекты, безусловно, могут быть легко распространены на все “горные племена” юго-восточной Азии. Концентрический подход приводит, в конце наших размышлений, к рассмотрению возможности распространения этого паттерна на другие нынешние или недавние контексты. Очевидно, что еще слишком рано всерьез рассматривать возможность переноса его на недавнюю европейскую предысторию. Тем не менее, мы надеемся, что наши исследования предполагаемых экзотических форм взаимоотношений между человеком и животным уже, вероятно, послужат основой для эпистемологических размышлений о том, как создаются интерпретации в археозоологии.

Бюллетень Французского общества истории – ведущий французский журнал в области доисторической археологии. Издаваемый без перерыва с 1904 года, BSPF в настоящее время выходит четырьмя 200-страничными выпусками в год. Он распространяется в более чем 40 странах среди почти 1500 подписчиков, включая 500 библиотек, университетов и обществ. BSPF ежегодно публикует от 30 до 40 оригинальных исследовательских работ, а также значительный раздел научных новостей. Его хронологический охват простирается от начала палеолита до раннего железного века. Хотя большинство статей посвящено исследованиям во Франции и соседних странах, приветствуются обзорные статьи из остальной Европы, Африки, Ближнего Востока и Северной и Южной Америки. Все статьи сопровождаются многочисленными иллюстрациями и длинным аннотацией на английском языке, а с 2010 года BSPF также принимает рукописи на английском языке.